Главная » Новости » Рассказы » Восставший из пены
Восставший из пены2187 1 Pacak 12.05.2013 | |
| Мне доводилось слышать
о многих обитавших в пивных привидениях. Взять, например, историю про одного
байкера, разбившегося на своем ненаглядном «кавасаки». Говорят, после
смерти его призрак продолжал приходить, дабы промочить горло в обюбованном «беспечными ездоками»
заведении возле Петровского парка в
Москве. Так и шастал туда, покуда точку не ликвидировали. Особо его никто не пугался. Он и при жизни-то был тих и смирен, а после смерти сделался вовсе незаметным. Или вот еще. Питерский приятель рассказывал о наложившем на себя руки поэте-безумце, продолжавшем и после кончины под пивко декламировать вирши завсегдатаям бара, что на канале Грибоедова напротив Казанского собора. В общем, примеров хватает, но должно же быть какое-нибудь объяснение подобному явлению. Пожалуй, оно есть... Многим почитателям пива известно, что родилось оно более пяти тысяч лет назад - в Междуречье. И появилось вовсе не как услаждающий душу и тело, а как магический напиток. Шумерские жрецы верили, что забродивший отвар ячменных зерен, вобравших в себя всю накопленную веками матушкой-землей энергетику и информацию, способен творить чудеса, например - вызывать тени из прошлого. Может быть, именно в этих неординарных свойствах янтарного варева и кроется причина того, что довольно часто пивные становятся прибежищем странников из минувших лет. Изучающие повадки привидений могут возразить: дескать, случаи появления призраков в пивных известны лишь в России - нигде в Европе, имеющей куда более богатые традиции солодоварения, подобные чудеса не приключались. На подобный выпад у меня давно заготовлен ответ. Вот он, извольте. Ни одно таинство невозможно без надлежащей энергетической подпитки. Чаще всего выплески энергии происходят в тех местах, где собирается большое количество людей, и не просто людей, а единомышленников. Ну и где вы видели в буржуйских пабах единомышленников? Пришли люди пивка попить, попили - разошлись, и никому ни до кого нет дела. В наших нынешних заведениях (язык не поворачивается назвать их пивными) примерно то же самое. Но я-то имею в виду советские пивняки, публика которых являла собой некую общность, если не сказать тайное братство. Люди, посещавшие «автопоилки», «шалманы», «гадюшники», «шайбы», не дадут соврать... Двери последней, новоиерусалимской электрички шмякнули у меня за спиной. Осталось пересечь Крестовкий мост, отделяющий Рижский во зал от родного Мурманского проезда, и слева - мой дом. Вон тот, напротив притулившегося вдоль железнодорожного полотна мрачного ангара. Чудно- у этого неказистого ангара есть вполне благозвучное имя - «Фигаро». Хотя нет, не у ангара, а у пивной, которая когда-то находилась в этой сколоченной из кровельных листов коробке. Я миновал мост и уже собрался перейти на противоположную сторону Мурманского проезда, когда сзади меня окликнули: - Сударь мой, - от ангара отделилась тень, - двугривенным не выручите? -Что ж не помочь достойному человеку. - Я порылся в карманах, высыпал на ладонь монеты, набрал несколько рублей и протянул полуночнику. - Держите. Не обессудьте - двугривенного нет. - Весьма признателен. Я направился к арке во двор, а оборванец все стоял на проезжей части, перебирая подношение. Это был Фигаро, безвестный певец, имя которого некогда носило ныне закрытое заведение. Он в нем практически жил, там и умер. Давно уже умер... Кажется, на второй год войны, объявленной последним генсеком извечному российскому пороку. «Конечно, нашу пивную павильоном мы не называли никогда. Смешно. Сначала безыскусно именовали «точкой», потом некоторое время «гадюшником». Года полтора держалось название «У тети Клавы» - по имени уборщицы, одноглазой старушки, которая смело бросалась разнимать дерущихся с криком: «У тети Клавы не поозоруешь!» Но вот выявился один замечательный завсегдатай - спившийся балерун из Большого театра. Интересно, что даже в совершенно пополамеком состоянии он все равно ходил по-балетному - вывернув мыски. За дармовую кружку пива балерун охотно крутил фуэте и кричал при этом дурным голосом: «Р-риголетто-о-о!» Почему «Риголетто», а не, допустим, «Корсар» или «Щелкунчик», никто не знал. Пивную начали называть «Риголетто», потом «Рыгалето», что в общем-то более соответствовало су- ровой общепитовской действительности. Сам балерун вскоре, весной, умер прямо на пороге нашей забегаловки, не дожив пяти минут до открытия, до 10:00, до реанимационной кружки пива. А название намертво пристало к нашему железному павильону...» Это строки из повести Юрия Полякова «Парижская любовь Кости Гуманкова». Я почти уверен: прототипом посещаемого после работы Костей со товарищи заведения был наш ангар по имени «Фигаро». Уж больно судьбы этих шалманов, да и заглавные герои, схожи. Хотя, наверное, в каждой российской пивной обязательно был свой любимец публики, трагичностью судьбы завоевавший право увековечить свое имя (да какое там имя - кличку) в названии любимой забегаловки. Фигаро - коренастый потрепанный мужичонка, небольшого роста, с отечным лицом, зычным голосом и благородными манерами - появлялся у дверей шалмана, именовавшегося тогда просто «Крестами» или «Шайбой» (работяги с соседнего завода «Калибр» постарались), каждое утро ровно без пятнадцати десять. Проходил сквозь почтительно расступающуюся толпу и чинно занимал почетное первое место подле запертой двери. Без пяти десять в двери отворялось крошечное окошко, в котором появлялась физиономия заведующего заведением - Гены, багровостью мало отличавшаяся от лиц завсегдатаев пивной. - Фигаро здесь? - лукаво вопрошал он. - Фигаро там! - радостно сообщали мужики заветный пароль, указывая на Фигаро, невозмутимо инспектировавшего на наличие двугривенных дырявые карманы своего потертого пальто. - Открывай скорее, Геннадий! Дверь распахивалась, и разношерстная публика — кто с шутками- прибаутками, кто с руганью — устремлялась к автоматам с заветным напитком. Но никто никогда не толкал Фигаро, не пытался обойти его в узеньком коридоре. Талисман заведения всегда оказывался у автоматов первым, степенно наполнял пенной жидкостью литровую банку, чинно рассматривал пиво на просвет, затем делал небольшой - пробный глоток, довольно Кивал и залпом осушал посудину. И вот тут сумрачные своды ангара оглашала ария плутоватого цирюльника из бессмертного творения Джоаккино Россини. Голос Фигаро завораживал-чистый тенор, словно случайно впорхнувшая в этот гадюшник птица, зависал под облупившимся потолком. Казалось, становилось просторнее и светлее - если не в самой пивнушке, то в душах ее пришибленных жизнью обитателей. Говорили, некогда Фигаро блистал в Большом. В это слабо верится. Просто для завсегдатаев железного шалмана любой музыкальный театр был Большим - об иных они не слыхали. Сам певец на эту тему предпочитал не распространяться: он вообще был неразговорчив. Даже когда напивался и начинал попрошайничать, от расспросов облагодетельствовавших его парой монет отмахивался: - Пустое, судари мои, пустое... С этими словами Фигаро и умер. Хорошо помню то утро. Страна третий день кряду исступленно праздновала семидесятилетие Октябрьской революции. Как всегда, в урочный час, Фигаро опустошил свою банку, набрал в легкие воздуха, собираясь,«расшевелить» наш загон изящной чехардой игривых итальянских фраз, но так и не запел - захрипел и рухнул на пол. - Народ, - к нему сразу бросились, - валидол у кого есть? - Пустое, судари мои, пустое... - улыбнулся певец и закрыл глаза. Рябой упитанный доктор скорой безразлично пощупал пульс, посмотрел зрачки, равнодушно констатировал: «Готов» — и пошел звонить смежникам. Вскоре о Фигаро почти забыли, хотя шалман продолжали называть исключительно его именем: заведующий больше не устраивал утреннего аттракциона с паролем, а потом и сам куда-то пропал. Прошло года два. Железные стены «Фигаро» стойко держали -оборону против сановных поборников трезвости - завсегдатаи павших под натиском антиалкогольных постановлений окрестных пивнушек неизменно находили за ними приют и отдохновение, потому протолкнуться к автоматам с каждым днем становилось все тяжелее. Вот, пожалуй, и все изменения. Но однажды случилось то, ради чего я и решил поведать всю эту историю... Однажды Фигаро вернулся. Появление его не произвело, казалось бы, неизбежного в подобных случаях фурора: народ в «Фигаро» теперь был большей частью пришлый - прославленного певца мало кто помнил. Лишь мой сосед по столику из прежних завсегдатаев жестоко поперхнулся напитком и диковато покосился в сторону невозмутимо наполнявшего банку фантома: - Вам не кажется? - Кажется. - Надо завязывать! Тщетно я пробовал уверить соседа в том, что Фигаро - не плод нашего искаженного алкоголем сознания, напрасно пытался доказать существование пивных призраков с точки зрения эзотерики - он не слушал. А Фигаро стал приходить каждый день: притулившись за шатким одноногим столиком в дальнем углу ангара, пил пиво, рассеянно глядел на бесчинства подпивших ярыг, хитровато и всезнающе улыбался, благосклонно принимал угощение, но более не пел. Никогда. Однажды я попытался с ним заговорить: - Кажется, прежде я встречал вас здесь. - Пустое, сударь мой, - отмахнулся он, - пустое... Сказал и исчез, словно растворился в непроглядном сизом табачном дыму. Будто и не было его вовсе. А еще через год «Фигаро» закрыли. Замок вешать не стали - что русскому человеку замок. Взяли и заколотили двумя корявыми досками ржавую дверь крест-накрест. Так и стоит осиротевший ангар у Крестовского моста, даже под склад его не приспособили - никому не нужен, всеми позабыт. Иногда я видел возле него (по большей части ночью) мешковатую фигуру Фигаро - призрак долго не желал расставаться со своим скорбным пристанищем, но потом, видимо, смирился - пропал. Больше я о нем ничего и никогда не слышал. Василий МХИТАРЯН, г. Москва | |
|
| |
Все статьи и видео представлены для ознакомления, анализа и обсуждения. Мнение администрации сайта и Ваше мнение может частично или полностью не совпадать с мнениями авторов публикаций.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ:
КОММЕНТАРИИ:
 0 | |
ПОПУЛЯРНОЕ:
