Глава 13.

-Гражданин Проценко, спешу Вас поздравить! Решением Министерства внутренних дел Вам присвоен статус политбеженца. Теперь Вы можете устроиться на работу, снять квартиру, без ограничений ездить по стране и вообще получаете практически те же самые права, что и любой гражданин нашей страны, за исключением лишь того, что Вы не можете работать и служить в тех организациях, которые так или иначе связаны с системой безопасности. Ну и претендовать на должность президента страны Вы также не можете.

-Спасибо. Только я же не просил о статусе политбеженца.

-А иначе не возможно. Гражданином нашей страны Вы пока стать не можете, все же Вы прожили у нас совсем немного. Иностранным бизнесменом и инвестором Вы тоже быть не можете, так как никаких капиталов у Вас нет. Остается только статус политбеженца. Не можем же мы присвоить Вам статус жертвы несчастных обстоятельств или неудачного эксперимента. Поживете некоторое время в таком статусе, а дальше посмотрим, что делать.

-Ну в общем-то да. Пожалуй это действительно, единственный вариант. Хотя никогда ранее я не думал, что могу стать политбеженцем.

-Хотел бы задать Вам вопрос. Где Вы намерены устроиться и что делать?

-Если можно, я хотел бы остаться жить в Листвянке и думаю начать ремонт моей «Ласточки». Вы обещали мне узнать насчет сварки. Могу ли я рассчитывать, что мне предоставят все условия для выполнения ремонтных работ и в частности для выполнения работ сварочных?

-Да, я отправил запрос насчет ремонтных работ в соответствующие структуры и мне пообещали, что предоставят Вам все необходимые аппараты, материалы, средства и даже рабочую силу. Нужно, чтобы Вы составили подробный список всего необходимого. Как только такой список появится, Вам тут же станет поступать все, что там перечислено. Кстати, как расчет рабочих? Вам нужны какие-то особые специалисты или можно ограничиться простой рабочей силой?

-Пока я не вижу необходимости в дополнительной рабочей силе. Настройку всех систем все равно могу сделать только я, у вас таких спецов нет. И сварочные работы по ремонту корпуса я тоже не стал бы доверять никому. Все же опускаться мне придется на глубину в тысячу метров и там любой брак сварного шва окончится для меня весьма печально. Так что рисковать я не хочу и потому буду все ремонтные работы по корпусу выполнять сам.

-Хорошо, как Вам угодно. Но как только появится необходимость в рабочей силе, тут же нас известите и нужных специалистов Вам предоставят.

-У меня еще один вопрос. Могу ли я рассчитывать, что после окончания ремонта у меня «Ласточку» не заберут?

-Гражданин Проценко, я не уполномочен что-то решать в этом плане и никакого ответа дать Вам сейчас не могу. Ни положительного, ни отрицательного.

-Ясно. И последнее. Как мой напарник?

-К сожалению, должен Вас огорчить. Наши врачи оказались бессильны. Все же с такими ранениями люди не выживают. Когда Вы там внизу налетели на встречный портал, от удара оторвалась какая-то деталь одного из Ваших внутренних механизмов и попала точно в затылок Вашему напарнику. Он умер через две недели после Вашего прибытия к нам. Мы не хотели раньше говорить Вам об этом, потому что не было еще ясности с Вашим статусом и дальнейшим Вашим пребыванием в нашей стране. Если Вы желаете навестить его могилу, никто возражать не станет.

Я снова стою перед могилой моего напарника. Вторая жертва параллельного мира не заставила себя долго ждать. Эх, Арсений, Арсений, а мы с тобой ведь толком так и не познакомились. С Володей как-то быстро сошлись, а с тобой нет. Ты был немного замкнут и немногословен. Я даже не знаю, есть ли у тебя семья. Должна быть, конечно. Не все же такие закоренелые холостяки, как я. Вот только никто из твоей семьи не сможет прийти к тебе на могилку и вспомнить тебя добрым словом.

Список всего необходимого для ремонта я составил довольно быстро. И уже через пару дней ко мне в Листвянку стали поступать затребованные материалы. По моему требованию «Ласточку» вытащили из воды и установили на пирсе в самом дальнем уголке, чтобы по возможности избежать излишнего любопытства. Но все равно время от времени я ловил на себе заинтересованные взгляды ученых-лимнологов местного института, которому принадлежал пирс и стоящие на нем суда. Все же я сюда свалился как снег с летнего неба, да и подлодка у меня была такая, о которой местные спецы не слыхали. Атомоходов в этом мире нет, а дизельные подлодки если и есть, то из-за дороговизны бензина/керосина используются редко, строятся в малом количестве и не обладают выдающимися возможностями. Но никто с расспросами ко мне не лез, только «Здравствуйте» и «До свидания». Скорее всего, были какие-то распоряжения от местного начальства меня не беспокоить.

Зато с ремонтом я пока не спешил. Точнее, делал вид, будто что-то там делаю, какие-то гайки кручу, но это все было игрой на публику. Из последнего разговора со следователем я понял, что подлодку мне не вернут. Впрочем, этого следовало ожидать. Все же по масштабам этого мира моя «Ласточка» это просто произведение высокого искусства. Бензин/керосин ей не нужен, опускаться может черт те знает на какую глубину, носится там с такой скоростью, будто это самолет, а не подлодка. Для местных военных — просто голубая мечта детства. И ее отдавать какому-то чужаку? Только через труп министра обороны.

Пока тянется ремонт, меня никто не тронет. А когда ремонт закончится — не известно, что будет. И никакой статус политбеженца мне не поможет, если меня захотят ликвидировать. Ну бывают же такие случаи, когда шел человек по тротуару, подвернул ногу, упал неудачно и виском точно о железный штырь. Кого винить? Провидение или судьбу-злодейку? Конечно, если я пожелаю остаться здесь навсегда и работать на местные спецконторы, тогда вероятность неудачного падения на железный штырь заметно снизится. Вот только оставаться я здесь не хочу. Я хочу починить «Ласточку» и вернуться в свой мир. И сделать это должен в противостоянии с местными спецконторами.

Начнем думать, как это можно сделать. Рассчитывать я могу только на одного себя. Привлекать кого-то из сотрудников лимнологического института нельзя, могут выдать. И победить в противостоянии с местными конторами в моем положении можно только в том случае, если придумать нечто настолько невероятное на грани фантастики, что никому просто в голову не придет. Некий туз в рукаве. Или засадный полк, как на Куликовом поле.

Допустим, я полностью починил «Ласточку». Но чтобы на ней уйти в свой мир, надо ее спустить на воду. Для этого требуется подогнать мощный кран, которым пару месяцев назад «Ласточку» из воды вытаскивали. А это уже в моих условиях невозможно. Точнее, сам кран подогнать можно, но тогда местные конторы сразу поймут, что ремонт окончен и необходимость во мне отпадает. Как долго я проживу после этого — не известно. Значит, нужно спустить «Ласточку» на воду не прибегая к помощи крана. А как это сделать? Телепортацией, что-ли? Эх, замкнутый круг....

Стоп! Телепортация! Ведь совсем недавно что-то с телепортацией у меня было. Точно было. Где-то это слово недавно мелькало. Но где? Где? Где? Где?

И я вспомнил. То самое откровение о пирамидах. Что-то там с телепортацией точно было. Бросившись к компьютеру и начав лихорадочно искать там упоминание о телепортации, я нашел нужный отрывок.

Это уже очень интересно. Конечно, никакого оркестра у меня нет и нанимать его я не собираюсь (представляю, какие лица были бы у местных аборигенов, когда вдруг посреди ночи на пирсе начнет оглушительно играть симфонический оркестр из барабанов и тамбуринов. Я даже улыбнулся, представив такую картинку). Но вот же во втором абзаце говорится, что можно обойтись и без оркестра.

Для этого нужно только лежать в саркофаге внутри пирамиды. Саркофага и пирамиды у меня тоже нет.

А можно ли их чем-то заменить? Скорее всего, саркофаг вообще может оказаться не нужен, он же никакой физический процесс не включает. Зато пирамида включает. Она включает поток эфира или физического вакуума. Тот самый поток, который включает мой эфир-прожектор.

Есть! Я нашел решение! И поможет мне в этом моя «Ласточка». Нужно включить носовой эфир-прожектор и стоять перед носом аппарата в потоке эфира. Он выходит наружу прямо через корпус. Если задать напряжение на клеммах прожектора не очень сильным, лодка останется на месте. И никто со стороны не поймет, что там на пирсе происходит. Зато эфирный поток будет толкать меня от лодки прочь. И одновременно выталкивать меня из своего физического тела. Нужно только покрепче держаться за носовой штырь, чтобы не упасть.

«Ласточка» стоит на пирсе носом на юг. Значит, левой скулой она повернута к противоположному берегу. А мы в портал врезались левой скулой и трещина в корпусе располагается там же. Значит, если я стою не строго по центру, а немного смещаюсь к левой скуле, я все равно остаюсь в потоке эфира, зато корпус подлодки меня уже частично скрывает от камер, которые наверняка должны где-то висеть и передавать информацию о моих действиях заинтересованным товарищам. Конечно, если эфирный поток от моего прожектора попадет на какое-то здание или хотя бы на человека, случится некое взаимодействие эфирного потока с материальным объектом и эти заинтересованные товарищи могут догадаться, что я каким-то боком причастен к странному эффекту. А мне такое совсем не надо. К счастью, «Ласточка» своим носом вроде как берег не задевает, исходящий из ее носа эфирный поток стелется над водой, хотя и довольно близко к берегу. Значит, вероятность взаимодействия потока с местными постройками и аборигенами сводится к минимуму. Если же поблизости появится катер или иное судно, прожектор придется просто выключать.

Итак, я стараюсь почаще включать носовой эфир-прожектор и стоять в потоке эфира, набирая из него энергию. Эфирный поток будет выталкивать меня из физического тела. Не нужно добиваться того, чтобы случился полноценный выход из тела. Если мое астральное тело хотя бы частично смещается внутри относительно физического тела, это уже неплохо. Это означает, что рано или поздно скорее всего ночью во время сна астральное тело полностью выйдет наружу из тела. Хотелось бы, чтобы это случилось пораньше, но тут уже как получится. И когда такое случится, я стану отрабатывать технологию телепортационного переноса тяжелых массивных блоков.

Как же удачно все складывается. Пожалуй, теперь можно приступать и к настоящему ремонту.